Село Левые Ламки Моршанскаго уезда.
Всякая беда или вообще какое-нибудь постигающее человека несчастие непременно вносит известный разлад в его жизнь, и человек, чувствуя себя «не по себе», ищет исхода из своего тяжелаго положения. Так в большинстве случаев слагается вся наша жизнь. Но эта, так называемая, практическая школа «житейской мудрости», горькая по своему опыту, скрывает в себе некоторыя стороны и не безполезныя для нас же самих, проходящих эту школу. Полезныя ея стороны именно и скрываются в развивающемся у человека при всякой беде стремлении, во чтобы то ни стало выйти из нея. Таким образом человек, переживая горе, приобретает известную опытность, выносить, так сказать, полезный урок для себя на будущее время, или, как говорят, научается «уму-разуму». Горе заставляет его пристальнее вглядеться в окружающие его условия жизни, глубже заглянуть в свою собственную персону и наедине, по крайней мере, хоть себе самому сознаться в собственных грешках и недостатках, приучает его к большой осторожности и сдержанности. Отсюда прямой вывод, что горе, помимо своей практической, чисто житейской пользы, имеет для человека и другое более высокое значение, способствуя ему на пути к нравственному самосовершенствованию. Народный ум не мог не подметить этих сторон в жизни и выразить это в известной своей поговорке – «нет худа без добра».
Что под давлением горя в частности переживает один человек, то же самое приходится переживать всему обществу и целому государству, когда постигает его какое-нибудь всеобщее, народное бедствие.
Мои земляки ламчане под впечатлением постигшаго их бедствия, вследствие почти повсеместнаго неурожая, стали просто неузнаваемы: из самых рьяных пьяниц превратились в самых трезвых мужиков, как будто все поголовно вступили в общество трезвости; если и бывают случаи выпивки, то эти случаи, сами по себе весьма редкие, вызываются обыкновенно какою-нибудь традиционною необходимостью, в роде крестин или распивания неизбежных магарычей при продаже и т. п., и то в более или менее умеренном количестве, а не так, как в недавнее прошлое, как говорится, «до положения риз». Посмотришь, так даже и не верится, так все это не похоже на наших ламчан. Нельзя не приветствовать такого отраднаго явления и не пожелать ему счастливаго продолжения и на будущее, более благоприятное время, чем настоящий неурожайный год.
Бывало, с приближением новаго года, около волостного правления ежедневно стоит несмолкаемый пьяный мужицкий гвалт: опивают то того, то другого из вновь намеченных к выбору десятскаго, сотскаго или какого-нибудь караульнаго… Теперь же, к удивлению нашему, ничего подобнаго не замечается, даже пьяного на улице не встретишь, и в селе царит непривычная для этого времени тишина.
От такой небывалой воздержаности наших ламчан местные кабатчики просто из себя выходят и никак не могут понять, что сталось с нашим мужичком, а некоторые из них до того загоревали, что не на шутку подумывают о прекращении винной торговли, по крайней мере на первое предстоящее полугодие. Перспектива для кабатчиков не особенно приятная. Кризис их плачевнаго положения еще более усилился, когда им стало известно в высшей степени отрадное распоряжение г. начальника губернии о закрытии винной торговли в храмовые и другие праздничные дни. Это прекрасное распоряжение произвело между ними такую панику, что они решительно потеряли всякую надежду на поправление своих расшатавшихся делишек даже и на праздники. От всей души желаем, чтобы это разумное распоряжение применялось со всей подобающей строгостью, иначе распоряжение, при всей его ценности, не будет достигать намеченных им благих целей.
С чувством глубокаго прискорбия отмечаем одно печальное явление в нашей общественной деревенской жизни в нынешнем году. Дело в том, что некоторые из наших крестьян по осени справляли свадьбы и справили их, что называется, на славу, хоть бы и не в голодный год, с мужицкой точки зрения на самую широкую ногу, потому «винища» этого было выпито видимо не видимо! По совести-то сказать, и справлять то бы их не следовало в такое тяжелое время; а если уж справлять, то как-нибудь потише бы. Такое легкомыслие некоторых из наших мужичков, конечно, было на руку нашим кабатчикам: они были очень довольны такой несвоевременной затеей, как свадьбы для крестьян в нынешнем году, и своими небезкорыстными услугами и наглой навязчивостью довели этих несчастных мужиков до того, что в настоящее время они переживают самый критический момент: они накануне своего полнейшего разорения.
Обыкновенно это делается у нас так. Как только начинают завязываться свадьбы, особенно у недостаточных крестьян, или, как у нас называют их, «малосильных», мужики прежде всего идут за советом к кабатчикам, как дескать им справить предстоящую «беседушку», так как от всесильных кабатчиков, в данном случае, всецело зависит даже участь самих нареченных молодых быть или не быть в нынешнем году под венцом. Кабатчики рады, конечно, случаю поживиться на счет мужика и повысосать из него последние соки: обещают им отпустить вина в кредит, а все остальное – прочее само-собой, мол, как-нибудь справится. И вот вино, действительно, отпускается в кредит до будущей осени, но только по двойной цене и главное под какое-нибудь надежное обезпечение; а какое у мужика обезпечение может быть надежнее надельной земли или посева? Мужик получил вино для своей «беседушки», чтобы шумно и безтолково провести несколько дней, а кабатчик, для увеличения своих рессурсов и пополнения кармана, взамен этого получил в залог мужицкую землю или посев. Конечно, земля или посев отдаются кабатчику с тем, чтобы в недалеком будущем выкупить их. Но это недалекое будущее в действительности оказывается очень и очень далеким, а для многих так даже и вовсе недосягаемым, и земля или посев в большинстве случаев не выкупаются, а остаются в пользу кабатчиков; а семья, с наступлением осени, вкупе с своими молодыми, косвенными виновниками разорения семьи, отправляются «в кусочки», Христовым именем по миру кормиться.
То же самое проделывалось моими земляками и нынешнею осенью при справлении свадеб: брали они вино в кредит от 7 р. 50 к. до 8 р. за ведро, переплачивая таким образом лишних 2-3 р. и, конечно, под то же самое надежное обезпечение: землю или посев.
Под такое же обезпечение и в других случаях кабатчики наделяют деньгами наших мужиков и своими услугами доводят их до совершеннаго разорения. С полной уверенностью можно сказать, что если бы устранить эти услуги кабатчиков, то малосостоятельные мужики во всяком случае удержались бы от преждевременнаго разорения. Но мы, сами по себе, без вмешательства Правительства, при всем нашем желании, не в силах избавиться от кабацких тисков, этого поистине грознаго бича народнаго благосостояния.
Следовало бы обратить особенное внимание на это ненормальное явление в нашей жизни и положить конец всем этим злоупотреблениям.
Для уничтожения зла, происходящаго от операций кабатчиков и всех бедственных и разорительных от них последствий, мы с своей стороны рекомендуем следующую меру: отдачу надельной земли или продажу посевов без всякой необходимости, без разрешения сельскаго схода совершенно воспретить; особенно эту отдачу или продажу не производить лицам, не принадлежащим к обществу, (а кабатчики у нас преимущественно из других обществ и разных сословий). При такой мере, всякая операция кабатчиков и их пожива на счет мужиков, само-собой разумеется, должна прекратиться, а равным образом и легкомыслие последних относительно отдачи в аренду земли или продажи посевов без особенной нужды, при всякой надобности в деньгах, не будет стоять на первом плане.
газета "Тамбовские губернские ведомости", №5, 16 января 1892 года